Веселые рассказы

[лонжерон23]

Если это весёлый рассказ, то я попугай Флинта

[Колпакoff]

Если это весёлый рассказ

Это суровая правда жизни.

[лонжерон23]

Тогда открывай тему "Суровые матерные рассказы" и туда это непотребство размещай.

[Колпакoff]

и туда это непотребство размещай.

Про щи напомнить и кого надо учить их варить?

[лонжерон23]

Про кулинарные секреты тоже отдельная тема есть , пиши про щи там.

[marcheli]

Жень, мне понравилось. Жене дал почитать. Ты прав, жизнь какая она есть.

[FOM]

Садово-шанцевым инструментом

Не смогу повестись на поверить рассказчику, который употребляет формулировку "садово-шанцевый инструмент" - серпом по яйцам называется.
Тем более что

Читал этот рассказ в каком то конспирологическом романчике в 90-е

Содержание конфликта с применением саперных лопат украдено из книги Сергея Алексеева "Сокровища Валькирии -3" "Звездные раны" (если не ошибаюсь), где об этом написано конечно не так попсово и дешево, но и без ошибок. И Лонжерону тоже с его пренебрежением не верьте, книги Алексеева реально интересные и затягивающие. Под
спойлером отрывок текста книги, касающийся попытки американцев проучить русских десантников:

(+/-)

Сергей Алексеев "Сокровища Валькирии-3"
...И тут на счастье - пожалуй, впервые за все время!- влетел сержант Макнил и
принес весть: средь бела дня русские из десантного батальона напали на
пост возле городка команды ученых, избили пехотинца, отняли у него
боеприпасы и отпустили, пригрозив расправиться со всеми американцами. И
теперь командир диверсионно-разведывательного взвода принял решение
наведаться в гости к русским и просил подполковника Дениза закрыть на это
глаза, обязуясь отработать чисто. В тот же миг Джейсон понял, чего ему не
хватает, чтобы избавиться от навязчивых чувств, возникших утром в зоне -
драки! Хорошей, лихой драки, когда под кулаком хрустят ребра и переносицы,
когда вся энергия души и разума вкладывается в способность нанести удар
противнику, самому при этом оставаясь недосягаемым и неуязвимым. В
офицерской школе морской пехоты рукопашные бои с полным контактом
устраивались чуть ли не ежедневно, ходили взвод на взвод, и с самой первой
потасовки Джейсон избрал себе за правило - заранее определить, выбрать
противника и как бы ни сложилось - победить именно его. При этом всегда
выбирал парня крупнее себя, чаще ниггера, чувствуя в нем атавизм природной
диковатой силы и изворотливости. А черные ребята в школе считали его
расистом. И вот однажды, высмотрев себе соперника, он понесся к нему
сквозь дерущуюся толпу, неся кулак, как драгоценную ношу, насыщенную
энергией, подобной шаровой молнии. Ниггер почувствовал это - услышал свой
сигнал!- и попытался уйти, заслониться дерущимися фигурами, а потом
руками. Еще не вступив в поединок, он умер, и удар Дениза лишь довершил
дело. Схватка в тот же миг была остановлена. Когда медик подбежал к парню,
тот уже вытянулся и раскис, оставшись лежать мертвой тряпкой.
От тюрьмы Джейсона тогда спасла медицинская экспертиза, установившая, что
смерть наступила не от удара в лоб, а от разрыва сердечной стенки, проще
говоря, от инфаркта. Ниггеры пообещали отомстить ему, говорили, что жить
Денизу осталось до первых учений в обстановке, приближенной к боевой, где
использовались настоящие патроны и гранаты, однако никто из них так и не
посмел за всю учебу тронуть его пальцем, хотя ситуаций для расправы было
предостаточно. Возможно, потомки африканских племен, живущих еще недавно
среди дикой природы, и впрямь сохранили слух и зрение, о которых толковал
ему врач Густав Кальт.

Русские охраняли центр связи и стояли всего в нескольких километрах от
места дислокации батальона Дениза, поэтому он выехал за полчаса до
назначенного времени, взяв лишь сержанта Макнила, чтобы не создавать
ажиотажа вокруг предстоящей драки и исключить утечку информации. За
подобные вещи в Объединенном штабе спрашивали строго, опасаясь больше
всего вездесущих журналистов. Обычно такие эксцессы приходилось
камуфлировать под специальную подготовку миротворческих сил, плановые
учения, отработку действий спецподразделений ООН в особых условиях.
Поехали на бронеавтомобиле, прихватив с собой только трассирующие
боеприпасы и осветительные снаряды для салюта.
Диверсионно-разведывательный взвод еще не прибыл к месту сражения, и
потому Дениз с потушенными фарами пробрался поближе к окраине деревни и
встал, спрятав машину между кошарами. В ночную оптику - а она была
превосходной на разведочной бронемашине - он озирал объект охраны русских
и отмечал полную их бесшабашность. Мерзнущие на ветру патрули уныло
хлюпали по грязи на размокшей улице, часовые явно дремали, завернувшись в
брезент, мертвыми казались коробки БТРов; полусонное это войско выглядело
жалко и вызывало чувство омерзения, как облезлая бродячая собака. Эти
несчастные парни только назывались десантниками, поскольку Дениз отлично
знал уровень подготовки войск в современной России. Они парашюты видели
раза три, не больше, когда их обучали укладке перед первым и наверняка
последним прыжком. Недокормленные, они тянулись вверх, и даже неплохой
армейский харч, получаемый через ООН, никак не мог добавить им стати и
крепости. Прежде чем обряжать их в форму и давать оружие, следовало бы
отправить этих парней в санаторий с постельным режимом, и только потом на
военные полигоны. Один совсем тощий и длинный солдатик приблизился к
бронеавтомобилю почти вплотную, и Дениз дал команду сержанту быть
наготове, чтобы отъехать назад, но парень ничего не заметил, хотя смотрел
прямо перед собой. Он стоял, ссутулившись, и что-то бормотал, то и дело
поддергивая автоматный ремень на узком плече. На какой-то миг Джейсону
почудилось, будто он молится! И что-то знакомое послышалось в его словах,
по крайней мере, в их звучании. Осторожно высунувшись из люка, Дениз
прислушался к его речи и внезапно понял - солдатик читал стихи.
В этом было что-то противоестественное, отталкивающее, как и в словах
Густава Кальта. Разум протестовал, отторгал это странное явление, ибо
нельзя и ненужно открывать двери анфилады, ведущей в тупик. Джейсон сел и
стиснул кулаки, а память предательски вернула еще один эпизод из детства,
только более позднего, когда по случаю приезда семьи Денизов бабушка
собрала в доме своих подруг, таких же старушек, и они весь вечер играли на
рояле и пели русские песни с заунывным, молитвенным мотивом и читали
стихи. Точно так же, как этот парень...
- Взвод на подходе, сэр,- доложил Макнил, чем и вывел Дениза из мрака
воспоминаний.
- Отлично, сержант!- мгновенно воспрял Джейсон и приник к прибору: по
альпийскому лугу едва заметно мелькали легкие тени, разведчики выдвигались
на исходный рубеж по всем правилам военного искусства, заимствованного у
легендарных "тюленей" из знаменитой "Красной команды" подполковника
Марченко. Четверо парней в разных точках вошли в деревню, мгновенно
провели разведку и подали сигнал остальным. Джейсон решил, что сейчас они
станут снимать часовых и патруль, однако вся охрана вдруг куда-то исчезла
с улицы и объектов. Ни одного русского! Или сняли так чисто, что он просто
не заметил?.. И тут увидел, как тощий солдатик, читавший стихи, спрятался
за угол кошары неподалеку от бронеавтомобиля и теперь со страхом
выглядывает, как зверек из норы. Даже сигнала тревоги не подал!
Тем временем взвод ртутью перетек с луга на окраину селения и стал
медленно скапливаться вокруг дома, где располагалась казарма десантников.
Один выстрел, громкий крик, и поднялась бы тревога, но часовые
попрятались, а дневальные, вероятно, спали вместе с солдатами. У Джейсона
сквозь мстительное чувство и предвкушение хорошей потасовки прорвался
слабый протест: все же было нечестно, несправедливо нападать на сонных, и
возникала даже мысль самому сыграть тревогу русским, выпустив очередь из
пулемета. Но он сдержался и решил вообще не вмешиваться в драку, оставшись
зрителем и болельщиком.
А взвод уже приготовился к штурму казармы, рассредоточившись возле каждого
окна и дверей. Одного парня уже впихнули в аккуратно лишенное стекла
окошко - чтобы блокировать оружейную комнату, несколько человек в разных
местах деревни контролировали ситуацию на улице, дабы избегнуть всяких
неожиданностей во время штурма. Все ждали сигнала командира, и Джейсон
представлял, как парни сейчас напружинились перед броском и едва
сдерживают ликующий воинский клич.
И вдруг произошло что-то непонятное: все пространство вокруг казармы
зашевелилось, побежали неясные полосатые тени, и тишину разорвал
многоголосый крик, волной покатившийся по округе - Ура-а-а! Джейсон
вспомнил о приборе, но впопыхах дохнул на линзу и затуманил стекло. Через
секунду дымка растаяла...
Полосатые человеческие фигуры возникали из ничего, вставали, казалось, из
земли, вычленялись из стен и летели с крыш. В руках что-то белело, похожее
на флажки. С ревом и криком эта призрачная полосатая сила хлынула к
казарме, молниями растеклась повсюду, и Джейсон понял, что драка уже идет,
причем яростная и веселая. В воздухе мелькали эти флажки, свист, возгласы
и мат сливались со звуками ударов. Он видел лишь полосатые сполохи,
неясный круговорот теней, рассыпающихся в брызги - прибор все искажал, не
давал ясной картины и как бы отдалял, отсекал его линзами от живого
дыхания драки. Дениз высунулся из люка, и сразу ярче стали все звуки - над
полем битвы висел многоглоточный ор, из которого выделялся русский мат,
закрученный с именами Бога, Христа и Богородицы.
И только ощутив сражение вместе с дыханием ветра, Джейсон внезапно
осознал, что исход потасовки предрешен! Взвод его разведчиков уже был
разбит вдребезги, расчленен на группы в два-три человека, и теперь идет
добивание. Вся схватка длилась не более минуты, а пехотинцы уже валялись
на земле, и только малая часть отступала на луг, но и она была охвачена
полосатыми тенями, как ореолом.
Дениз выскочил на броню, рывком содрал куртку, но прежде, чем спрыгнуть на
землю, увидел тощего солдатика, который теперь оказался тоже полосатым, а
в руке был флажок. И этот глист пытался его контролировать, заступал ему
дорогу, вращая в руке свой флажок, будто пропеллер. Он наступал! Джейсон
спрыгнул, и едва ощутив толчок земли, сделал стремительный прыжок вперед,
рассчитывая сходу сбить противника с ног. Всплеск боевой злобы мгновенно
выпарил остатки жалости к этому недокормленному существу. Парень каким-то
образом увернулся от удара и перестал вращать свой флажок. Встал в
какую-то странную стойку, широко расставив ноги и раскинув руки, и замер,
словно ожидая, когда его убьют.
И Дениз понял, что сейчас этот мальчишка умрет. До того, как получит удар.
Кулак сжался сам и начал стремительно наливаться знакомой энергией шаровой
молнии. Он видел перед собой узкую полосатую грудь, переходящую в длинную
шею, на которой держалась большая и тоже длинная голова. Мягко двигаясь,
Джейсон поднял руку и с одновременным шагом понес кулак вперед, но в этот
миг в затылок дохнул сержант Макнил и на мгновение рассредоточил силу
движения. Полосатая рука неожиданно полетела навстречу, при этом странно
удлинняясь, и в последний момент Джейсон увидел, что летит не флажок, а
малая саперная лопата на деревянной ручке...
Земля опрокинулась, спружинила мягко, как пуховая постель, и мир перед
глазами, расчертившись в полосы, медленно угас.
Дениз очнулся и увидел перед собой призрак Густава Кальта. Доктор с
холодно-каменным лицом махал руками над его головой, а за плечом стояла
надгробная статуя сержанта Макнила. Видение все еще было исчеркано
бегущими полосами, как бывает на экране телевизора.
- Он открыл глаза!- трагично проговорил сержант, словно издалека.
Кальт заглянул в лицо, спросил деловито:
- Вы в порядке, сэр? Сейчас я забинтую голову и все будет в порядке.
Джейсон махнул рукой в сторону Макнила и будто бы сказал - Уйди! Но тут
увидел, что кулак все еще сжат, скован, стянут судорогой и не поддается
воле. Сержант не ушел, а как бы растворился в воздухе, оставив после себя
черное пятно, в точности повторяющее очертания фигуры.
- Вам повезло, сэр,- сказал Густав, закрепляя повязку специальной сеткой.-
Удар нанесен плоскостью лезвия лопаты. А если бы ребром - снесло бы
полчерепа. Вам известно, сэр, у русских саперные лопаты специально
затачиваются как клинок. Я видел эти рубленые раны - зрелище ужасное.
Дениз машинально подался вперед, хотел спросить - где видел?!- Кальт
удержал его, уложил голову на спинку кресла.
- Нет, сэр, во взводе разведки, к счастью, все живы. Только ранено
двадцать два человека. И характер ранений примерно как у вас. Есть еще
несколько сломанных ребер, но это не в счет... А разрубленные саперными
лопатками головы я видел в России. Если быть точным, в Грузии, когда там
усмиряли бунт.

[Колпакoff]

Русский, французский и китайский лингвисты решили написать имена друг друга каждый на своем языке.

- Моя фамилия Ге, — сказал француз китайцу.

- В китайском языке два иероглифа Ге, но, к сожалению, ни один из них не подходит для фамилии.
- Почему?
- Потому что один имеет значение «колесо», а другой передает звук, с которым лопается мочевой пузырь осла.
- А что плохого в колесе?
- Мужское имя не может быть круглым, все будут считать тебя педиком. Для твоего имени мы возьмем иероглиф Шэ, означающий «клавиатура», «корнеплод», «страница», а также прилагательное «бесснежный» и дополним его иероглифом Нгу, означающим мужской род. В конце я пишу иероглиф Мо — «девственный».
- Но... это, мягко говоря, не совсем так...
- Никто не будет считать тебя девственником, просто без иероглифа Мо иероглифы Ше-Нгу означают «сбривающий мамины усы».
- Хорошо, теперь я напишу твое имя.
- Моя фамилия Го.
- Отлично, я начну твою фамилию с буквы G.
- Что означает буква G?
- У нас, европейцев, сами по себе буквы ни хрена не значат, но чтобы проявить к тебе уважение, я поставлю перед G букву H — во французском она все равно не читается.
- Отлично! Дальше O?
- Нет, чтобы показать, что G — произносится как Г, а не как Х, надо после G поставить букву U, а также H — чтобы показать, что U не читается сама по себе, а только показывает, как правильно читать G, и буквы EY, показывающие, что слово недлинное и скоро кончится.
- Hguhey.. дальше O?
- Нет, О во французском произносится как А или Ё, в зависимости от стоящих по соседству букв, ударения и времени года. Твое чистое О записывается как AUGHT, но слово не может кончаться на T, поэтому я добавлю нечитаемое окончание NGER. Вуаля!

Русский лингвист поставил бокал на стол, взял бумажку и написал «Го» и «Ге».

- И всё?
- Да.

Француз с китайцем почесали в затылке.

- Хорошо, как твоя фамилия, брат?

- Щекочихин-Крестовоздвиженский.

- А давайте просто бухать? — первым нашелся китаец.

Русский кивнул, и француз с облегчением поднял тост за шипящие дифтонги.

[marcheli]

(+/-)

Историйка эта произошла со мной несколько лет назад. Работал я работал, и наконец выбил себе двухнедельный отпуск. Помаявшись в душном городе с недельку, и попутно по инерции приходя на работу, я решил все же выехать за пределы области. к тому же начальник чуть ли не в приказном порядке заставил меня покинуть город. шеф отписал приказ в бухгалтерию о выдаче максимально возможной суммы денег отправил меня в недельное свободное плавание. за рубеж ехать не позволяло отстутствие загранпаспорта, а российские курорты краснодарского края красотой и обилием грязи не прельщали. выбрал я своеобразное место - казахстан, боровое. для тех, кто не в курсе - здравница местного масштаба, а попутно весьма красивое и чистое местечко. по сути - небольшой поселок с большими и очень чистыми озерами, и крайне низкими ценами. ехать одному туда совесть не позволяла, потому ближайшим поездом из соседнего города была вызвана подруга. блондинка во всю голову. разговор по поводу ее приезда сразу же ознаменовался событием.
- ой, паласатег, ты меня не узнаешь, я очень сильно поменялась. встречай в общем. если сразу не узнаешь - бренчи на "алеку".
что же в ней изменилось не смогли бы понять даже знатоки. осмотрев подругу с ног до головы я заметил разве что некоторое увеличение груди, о чем сразу и сказал ей.
- фи, хамло. ты разве не видишь, что я перекрасилась? я теперь не платиновая блондинка!!!
Повторный осмотр не выявил сколь существенных изменений в палитре оттенков хаера.
- ???!!!
- Я теперь ПЕПЕЛЬНАЯ блондинка
Ну да ладно, - подумал я. У блондинок свое непонятное мерило всех общечеловеческих понятий и ценностей. Пусть будет так. Проще согласиться.
Прибыли мы в общем на курорт. Все прелести отдыхарасписывать не буду, но пару характерных эпизодов с удовольствием посмакую.
Эпизод 1
Вокруг озера Боровое проложена Большая Байкальская Дорога, ну называется она так, ну она не виновата, что казахи попутали немного с географией. Решили мы по этой самой дороге прогуляться. Идем, значит, дышим горным воздухом, любуемся красотами. А по обочине этой дороги построен поребрик, высотой с метр, отделяющий проезжую часть от склона к озеру. Вот этот самый поребрик и ремонттровали какие-то грачи - таджики или армяне, кто их разберет.
- паласатичег, а что это за люди такие, - ум у блонди был пытливый.
- а это, дорогая, строители. они строют дорогу.
- ой, клево.
первая часть на этом закончилась. продолжение внезапно случилось на следующий день, когда мы собрались на экскурсию по этой же дороге только на микроавтобусе. едем мы на ГАЗели, человек 15 и гид заученно впихивает нам историю края, борового и прочую туристическую чушь. речь зашла о Байкальской дороге:
- А вот эту дорогу строили пленные немцы в Первую мировую войну.
В голове блондинки щелкнуло клучевое слово тезауруса "СТРОИЛИ", о чем она во весь голос и заявила всему автобусу: - а мы вчера видели как ОНИ ее строили!
Занавес
Эпизод 2
Я понял, что серьезно относится к жизни и блондинкам больше не стоит и начал отдыхать на всю катушку. Следующий эпизод завязался также на экскурсии. Опять микроавтобус, опять гид, вещающий о чудесных камнях курорта, легендах, связанных с этим дивным краем. И тут бэмби замечает локаторы на другом конце озера.
- ой, паласатенький, а что это там? ну вон - на горе.
я, охмеленный рассказами гида, решил интерпретировать эпосы в свою пользу. остапа просто понесло:
- оооо, бэби, это длинная история. но я расскажу тебе ее. давням давно ,когда еще не было казахстана, а было ханство дешт-ы-кыпчак жил в одном ауле батыр Ыбырай, а в другом ауле луноликая Ботагоз. и они любили друг друга без памяти. это была самая сильная любовь на свете. но их жузы враждовали. отец Ыбырая Уразбай однажды очень сильно обидел мать Ботагоз Айгуль. И муж Айгуль Кунанбай поклался отомстить всему жузу Уразбая, включая его отца Сапармурата, деда Айдоса, дяди Кинеса и племянника Пекинеса. И вот, однажды, когда все мужчины аула Кунанбая были кто на охоте, а кто на пастбище, Уразбай вероломно напал на аул Ыбырая. Он увел всех коз, коров и куриц, свиней убил, а женщин изнасиловал. ОДИН! Когда мужчины вернулись, то они увидели страшное зрелище: юрты сожжены, женщины изнасилованы, свиньи убиты, а коз и коров вообще нет. они схавтили свои малахаи, кинули на землю и поклялись перед Аллахом убить Уразбая, включая всю его семью, тетю Карлыгаш, племянника Нуржамала и отыметь двоюродного брата Кунанбая Еркемелика. но сил у жуза Уразбая было мало. Стали они горевать, играть на домбре, призывая высшие силы свершить правосудие. И громче всех играл батыр Ыбырай. Внезапно, подул сильный ветер, грянул гром, небо затянули тяжелые черные тучи - это летел на заунывный плач домбры трехголовый Автоген-шайтан. Приземлившись перед Ыбыраем он промоливл: "Ой, баааай, как ты хорошо играешь, батыр. Своим умением ты пробудил меня от многовековой спяки, которую напустил на меня злой волшебник Колотун-ага и его помощница - старуха Шалава-Кыз. За это я выполню твои три любые желания. Проси чего хочешь, улкен батыр"...
примерно на этом моменте я понял, что заглушаю гида, но это уже было не важно, ибо все люди смотрели исключительно на меня. Надо было спасать ситуацию и тут гид поняла, что выпускает нить экскурсии из своих рук громко заявила: "А давайте выйдем на природу и полюбуемся красотами озера Щучье!" Мне и самому уже надоела эта долгая балалайка про войны, казахские имена и прочую акынскую дребедень. я первым выскочилиз автобуса и потянул блонди за собой. народ не отставал
- ну так что было дальше, а?
- бэби, ну как что. они поженились и нарожали восемнадцать детей и умерли с ними в один прекрасный день. все. абзац.
невинное личико бэмби состроило гримаску кролика "кто съел мою морковку". она с минуту шла молча, переваривая все вышесказанное, пытаясь донести досвоего грецкого ореха суть и смысл моих слов.
- дорогой, так а что же все -таки вон там на горе стоит? - локаторы все еще занимали чась ее оперативки.
- ааа, это, не знаю. военные построили.
при этих словах, все уши, идущие вокруг нас в радиусе 5 метров, превратились в один большой мешок со смехом. лицо бэмби не поменялось, напротив, "морковка" вернулась в удвоенном эквиваленте. еще с минуту поразмыслив она выдала слезливо: - паласатенький, ты точно меня разыгрываешь. скажи, что ты пошутил. ну скажи правду!
Мешок со смехом дополнился моими корчами
Занавес

© Паласатый

Добавлено через 38 минут 50 секунд:
- Что это? Что?! – главный посмотрел поверх очков на журналиста – Ты вот сам прочти это мне. Ну?
- В деревне Максимовка, после празднования свадьбы, состоялась массовая драка. В драке участвовало до 70 человек. Легкие телесные повреждения получили 12 человек. Никто не был госпитализирован. – послушно прочел журналист и пояснил от себя – Напились мужики и такое месилово учинили! Пьяные все были и как понеслось – любо-дорого посмотреть.
- Ну и кому это интересно, ньюс-мейкер? – спросил главный – Ну подрались и чего?
- Помирились потом. А чего еще-то?
- Тююю. И этот человек называет себя журналистом. Надо ж материал подать. Давай вот так – По словам очевидцев драку затеял Андрей Малахов. Это Скандал между прочим. Это пройдет.
- Малахов? В Максимовке? Чего он там делал-то?
- Известно чего. Приехал навестить внебрачную дочь. Привез бабла кучу...
- На свадьбу!
- Соображаешь! Итак... На свадьбу внебрачной дочери Андрей Малахов привез двести тысяч долларов. В ходе празднования возник конфликт. Очевидцы утверждают, что Малахов вступился за честь Ксении Собчак, с которой Малахова связывает нежная дружба. Будучи сильно нетрезв, известный телеведущий счел песню «Облака – белокрылые лошадки» издевательским намеком на свою пассию и начал выяснять отношения...
- С главой чеченской диаспоры деревни Максимовка Расулом Ибрагимовым. – подхватил журналист.
- Силен! – восхитился главный – А там есть? Диаспора?
- А какая разница? – пожал плечами журналист – Зато теперь не только светская хроника купит материал.
- Верно. Так... А это? Постой, постой.. Это глава диаспоры пел песню «Облака – белокрылые лошадки»?
- Он издевательски хлопал в ладоши и смеялся!
- Мало! Малахов – адекватный человек и на такую мелочь купиться не мог! Надо так – с которым у Малахова давний конфликт, возникший на почве разногласий по поводу...
- хахах!! Дикции и скорости речи!
- Тихаа! Роли женщины в современном обществе. Вот так! Малахов счел недостойным высказывание Ибрагимова: «Если я не вижу своей жены на кухне или в спальне – я вспоминаю, что она в очередной раз в роддоме».
- Малахов – герой! Ибрагимов – гендерный шовинист!
- Именно! Неприязнь Ибрагимова к Малахову усугубляется тем, что он самолично видел как Малахов из рогатки стрелял по соседским кошкам. «Человек, без зазрения совести, способный причинить страдания животному, недостоин гордого звания Человек разумный, будь он трижды телеведущим» - не раз заявлял Ибрагимов, который на протяжении последних десяти лет является активистом Максимовского общества защиты животных.
- Класс! – закричал журналист.
- Учись, студент. – самодовольно ответил главный. - И это.... Пусть, все таки пара человек в больнице. В очень тяжелом состоянии. Так надо.
- А может того...один пусть... погибший, а? – проявил инициативу журналист
- Не надо. Зачем эта чернуха? Люди устали от смерти на страницах газет. Иди и перепиши.
- Погодите... Малахов – женщин защищал, Ибрагимов – животных... А кто герой получается?
- Сынок, наше дело – просто освещать события. – устало отмахнулся главный - А кто герой – пусть читатель сам разбирается.

[Accent-58]

С ЯПа

Как рушится "крепкая женская дружба"

Парень стоял у ларька и покупал сигареты. По улице, неспешно, гордо, как лошади на подиуме, шли четыре девицы. Как это обычно у подружек принято, шли шеренгой, сцепившись друг с другом локтями, что, очевидно, должно было символизировать сеть, в которую просто обязаны были попасться принцы на белых Мерседесах.

Тот факт, что девушки перегораживали собой всю улицу, волновал их мало – главное ведь преподнести себя!
Молодой человек расплатился, сделал небольшой шаг назад, чтобы пропустить к прилавку следующего покупателя и налетел спиной на правую ведущую девушку, очень элегантно жевавшую жвачку:
- Хамло, - рефлекторно отреагировала "барышня" и задумалась над следующей фразой
Молодой человек обернулся, увидел шеренгу сцепленных между собой габаритных моделей (старушек «лавочных» в недалеком будущем, склонных к семечкам и разбору чужой жизни) и не долго думая, парировал:
- Дура.
- Я? – не поверила девица.
- Ну не я же. Я, в крайнем случае, буду дурак.
- Козел!! – собралась с мыслями девица и выдула рассерженный шарик из жвачки.
- Корова. Жирная.
Оппонентка задохнулась, ее подружки покраснели.
- Я-а-аа? Корова???
- Ага. Жирная, вон и подружки твои со мной согласны - кивнул парень, не давая никому вставить слово, - Видишь? Молчат в знак согласия.
- Кто согласен?? – повернулась к своим девица. Лица подруг выражали полнейшее недоумение, челюсти все так же элегантно перемалывали бабл-гам.
Крайняя левая, поскольку была дальше всех от эпицентра событий и не услышала даже половины, отчего-то решила, что уместнее всего в данной ситуации будет хихикнуть. Так, на всякий случай. Хихикнула.
- Чего ржешь, курица?! – взорвалась девица.
- Это я курица? – сузила глаза подруга, и скороговоркой выпалила, - Я курица, значит? Ты давно на себя в зеркало смотрела, вша лишайная? И зачем мы тебя с собой только взяли! От твоей рожи только шарахаются все!
Две средние подружки дружно прыснули.
- Ах ты… ах ты… ах ты… - надувшись как беременный тюлень, запричитала первая девица, - Кошка драная! А вы чего ржете? Одна доска, вату в лифчик подкладывает, вторая заикается так, что глаза на лоб лезут! И туда же, ржать!
- Таааак, - цепь наконец-то разорвалась. Подружки, уже, кажется, бывшие, стали кругом, красные, разгоряченные, - Это кто плоская? Я? Да у тебя }жопа шире косяка дверного, а сиськи, обе, в одной ладошке потеряются! Кобыла!...
Парень, который уже успел отойти в сторонку, аккуратно распаковал сигареты, прикурил, усмехнулся и пошел по своим делам. Позади него, затихающими воплями рушилась «крепкая женская дружба». Одной девичьей шеренгой, мешающей движению, в городе станет меньше.

[лонжерон23]

Accent-58
Я так понял, это был рассказ о вреде курения

[AVR]

Не, о пользе !

[лонжерон23]

О пользе вреда

[Accent-58]

лонжерон23

[Sleit222]

Сегодня ночью пока я предавался сну, моя подруга готовила бизнес-план одного из моих очередных начинаний и придумывала название нашему новому проекту. И на просторах интернета натолкнулась на следующий опус..... Меня разбудил ее хохот в 4 утра и обеспечило настроение на целый день...

МАСЛО

Вадим Петрович выдернул из пачки новый лист белоснежной бумаги и занес над ним маркер, как нож. Бумага лежала на столе, готовая к своей участи. Заныла печень. Вадим Петрович отшвырнул маркер, положил на лист громадную желтоватую пятерню, секунду помедлил, а затем резко скомкал листок и щелчком отправил его на пол. Там уже лежало несколько десятков белых комков. Вадим Петрович долго смотрел на них.

- Вот! Буттер! - наконец провозгласил он в тишине кабинета, вынул носовой платок и бережно протер лысину. - Буттер! Очень хорошо.

Он деловито взял маркер, выдернул из пачки новый лист, но замер.

- Хрен там, - сказал Вадим Петрович. - Не поймут. Русское надо. Надо-надо-надо... - Он постучал маркером по листку, - Василек! Бред. Лесное! С какой радости? Луговое! Опять. Йо-о-оханный... - Вадим Петрович натужно потер мясистыми пальцами багровые пульсирующие виски. - Надо что-то новое. "Новое"!

Вадим Петрович размашисто вывел на весь лист "новое". Задумался. Скомкал бумагу и отправил ее на пол.

- Вечернее. Утреннее. Луговое... Вот привязалось! Замкнутый круг. Масло "Замкнутый круг"!

В писклявом хохоте затрясся лежащий на столе мобильник и поехал, жужжа, к краю.

- У аппарата, - сказал Вадим Петрович.

- Алло! Вадим Петрович! Это Скворцов! - хрюкнуло в трубке. - Докладываю: ну, как бы первый цех реально пущен! Со вторым как бы маленькая проблема. Ну, там канализация не это, короче, стоки надо как бы по уму делать. Я как бы сейчас говорил с водоканалом...

- Стоп! - рявкнул Вадим Петрович. - Я должен выслушивать все это?

- Ну, как бы отчетность, - растерянно сказала трубка. - Возникли незапланированные как бы финансовые...

- Ты крадешь мои деньги?

- Нет!!! Я потому как бы и...

- Тогда какого рожна ты крадешь мое время? Рассказываешь про каждый гвоздь? Кто директор - я или ты?

- Я, Вадим Петрович...

- Почему у меня должна болеть голова из-за твоих проблем?

- Виноват, Вадим Петрович...

- Я тебе уже сто раз говорил - меня это не интересует! Деньги я даю. Пустишь завод, принесешь мне смету.

- Виноват, Вадим Петрович...

- Вот так лучше, - смягчился Вадим Петрович. - Ты слово придумал?

- Вадим Петрович, я как бы...

- Да или нет?

- Я как-то... Тут как бы столько дел... Жена придумала, ну как бы, вроде чтоб "Солнечное"...

- Солнечное?

- Солнечное. Как бы.

- Солнечное. Зачем?

- Ну... - замялся Скворцов. - Масло оно ведь как бы желтое, ну и солнце вроде... Нет?

- Кретин! Масло желтое, когда прогорклое! Или слишком жирное! А у меня будет масло белое! Четыре миллиона евро! Желтое! Ха! Оху…тельное будет масло, понял?

- Понял, Вадим Петрович, буду как бы думать.

- Чтоб до вечера десяток вариантов! Не можешь сам - тряси жену! Кого хочешь тряси, хоть водоканал! Работягам своим объяви - кто найдет хорошее слово, дам денег. Пусть думают, пока цеха монтируют!

- Трудно это, Вадим Петрович, - неуверенно сказала трубка.

- Думать трудно?

- Как бы слово придумать трудно.

- А его не надо придумывать! Все слова уже придуманы тыщу лет назад! В русском языке миллион слов! Надо из них взять одно. Готовое. Простое и понятное. Ферштейн?

- Ферштейн, Вадим Петрович. Но как бы не знаю даже. Вот было бы в русском языке три слова - мы бы с вами сели и выбрали... А когда миллион, тут как бы профессионал нужен. Этот, как его... Писатель какой-нибудь. Или поэт, что ли, как бы...

- Поэт! Ты знаешь хоть одного поэта во всей Щетиновке?

- Ну, в Щетиновке как бы, может, и нет... Хотя как бы двести тысяч жителей... Но в Самаре-то наверняка!

- Все дела брошу, поеду в Самару поэтов ловить!

Снова кольнуло в печени.

- Не долби мои мозги, - сказал Вадим Петрович. - К вечеру с тебя десять вариантов. Ауфвидерзейн! - Он нажал отбой.

Снова взял в руку маркер, положил перед собой чистый лист, закрыл глаза и попытался представить пачку хорошего масла. Это удалось. На пачке даже виднелась надпись. Вадим Петрович попытался разглядеть название, оно было неразборчивым, из трех букв.

- Луч? - произнес Вадим Петрович. - Мир?

С закрытыми глазами хотелось спать. Вадим Петрович снова сконцентрировался на пачке, но у той вдруг выросли тонкие ножки, и она резво убежала, неприлично виляя кормой.

- Сука! - огорчился Вадим Петрович.

В кабинет заглянула Эллочка.

- Минералочки, Вадим Петрович? - спросила она.

- Слово придумала?

- Роза.

- Что - роза?

- Масло "Роза". Такой цветок красивый.

- Йо-о-оханный... Элла, значит, вот что - достань мне телефоны каких-нибудь поэтов! Я не знаю, писателей!

- Креэйтеров?

- Чего? Да, типа того.

Эллочка вышла.

- Солнечное, - сказал Вадим Петрович. - Свежее. Здоровое. Вкусное. Мажется хорошо. Размазня!

Мобильник зашелся в истерике. Вадим Петрович поднес его к уху.

- У аппарата!

- Вадим Петрович! Я как бы тут звонил в Москву брату, он сказал, что теперь принято как бы всякого рода водку и закуску называть фамилией с двумя "эф"...

- У меня ни одной "эф" в фамилии.

- У меня есть. Я готов фамилию предоставить как бы.

- Масло "Скворцофф"?

- Как бы да.

- Скворцофф?

- Скворцофф...

- Ф-ф?

- Выходит, как бы так...

- Думаешь? А когда я тебя, ф-ф, завтра выгоню и поставлю какого-нибудь ф-ф-Козлова? Мы с ним этикетки будем перепечатывать? Ф-ф?!

- Вадим Петрович! Вадим Петрович! Вы как бы меня не поняли!!! Я же совсем не это имел!!! Я имел наоборот - сделать вашу фамилию!

- Мою фамилию?! На масло?!! Ты с ума сошел, придурок?!

- Так, может, вам лучше было бы не масло производить, а...

- Ты еще меня бизнесу учить будешь! Ты еще мне расскажешь, что производить! Вон пошел!! К вечеру десять вариантов!!

- Уже как бы восемь! - торопливо сказал Скворцов.

- Двенадцать!!! - взревел Вадим Петрович и со злостью брякнул мобильник на стол.

В кабинет впорхнула Эллочка с листком бумаги.

- Нашла, Вадим Петрович. Фирмы по дизайну, рекламе и слоганам. Одна в Щетиновке и шесть в Самаре.

Вадим Петрович хмуро посмотрел на листок.

- Данке шон.

Эллочка тихо вышла. Вадим Петрович набрал номер в Щетиновке и прислушался. В эфире долго щелкало и постукивало, словно переговаривалась стая дятлов, затем раздались первые гудки, и трубку подняли.

- Масс-техноложи-консалтин-групп, добрый день? - с придыханием откликнулась девушка, умело придавая каждому слову учтиво-вопросительную интонацию.

- Главного к аппарату, - хмуро пробасил Вадим Петрович.

- Как вас представить? - проворковала девушка.

- Заказчик.

- Минуточку, переключаю, - мяукнула девушка, крепко зажала трубку ладошкой и развязно крикнула. - Вась, возьми! Ва-а-ась!

- Алло! - раздался высокий мужской голос. - Вы по поводу визиток? Не привезли пока, ждем, попробуйте перезвонить после обеда.

- Стоп! - рявкнул Вадим Петрович. - Ты директор?

- Я, - неуверенно ответила трубка, - А вы?

- И я директор, - сказал Вадим Петрович. - Есть разговор. Заказ.

- После обеда. Адрес знаете? - И трубка забубнила привычной скороговоркой: - Улица Партизана Глухаря, дом один. Он там один. Это от вокзала на четвертой маршрутке до конечной, там прямо до напорной башни, в проулок, по доскам через канавку, увидите гаражи - это Красноказарменная, а слева...

- Стоп, - сказал Вадим Петрович. - Жду у себя в офисе через полчаса. Бульвар Труда, здание мэрии, четвертый этаж, "Фольксбуттер".

- Оп-па... - сказала трубка.

- С собой документ. На кого пропуск выписать?

- Э-э-э... Цуцыков. Василий Цуцыков.

- Пока будешь ехать - начинай думать. Ситуация такая - нужно название для масла. Но не простое. Самое лучшее название. Масло новое, сливочное, оху…тельное. Название должно соответствовать. Ферштейн?

- Я вас понял.

- Жду.

* * *

Василий Цуцыков оказался тощим человеком лет тридцати пяти, с узким лицом в золотых очках. В руках он нервно сжимал багровую кожаную папку, удивленно косясь на мятые бумажки, раскиданные по кабинету. Длинные волосы были схвачены сзади резинкой. "Голубой, - огорченно подумал Вадим Петрович, - впрочем, какая мне разница?" Он кивнул на свободное кресло. Цуцыков сразу расстегнул папку и вынул лист бумаги, исчерканный авторучкой. Вадим Петрович жестом остановил его. Крикнул Эллочке "кофе гостю!", вынул свою визитку и кинул ее вдаль по столу. Цуцыков взял визитку обеими руками.

- Сметана Вадим Петрович, - прочел Цуцыков торжественно. - Телефон какой длинный, это Москва?

- Это мобильный. - Вадим Петрович кивнул на трубку. - Через Германию. А теперь слушай меня внимательно, объясняю один раз.

Цуцыков поерзал талией в кресле, сложил ладони и замер.

- Мне пятьдесят пять, - задумчиво начал Вадим Петрович. - У меня небольшой замок под Кельном, жена, две любовницы, две дочки и сын в Америке. Мне ничего не надо. Ферштейн? Вообще ничего. Можешь такое представить?

Цуцыков вежливо покивал.

- Когда я уезжал, у меня было столько денег, сколько ты в кино не видел.

Цуцыков вежливо покивал.

- За мной охотились такие люди, которых ты никогда не увидишь.

Цуцыков застыл с полуулыбкой.

- Теперь уже не увидишь. Столько лет прошло, все поменялось. Я вернулся, чтобы делать в России бизнес. Ты слышал, что в Щетиновке строится завод масла?

- Конечно! - Цуцыков энергично кивнул.

- Я был на выставке в Бельгии. Купил самого нового оборудования на четыре миллиона евро!

- Это если в рублях... - Цуцыков задумался и стал чесать лоб над очками.

Вадим Петрович щелкнул пальцами, привлекая внимание.

- Четыре миллиона евро только оборудование! Я построил завод. Я поднял и перестроил пятьдесят коровников. Я буду выпускать масло. Оху…тельное русское масло! Такого нет даже в Германии! А в Щетиновке будет! Ты сам откуда? Наш, местный?

- Родился в Щетиновке, - закивал Цуцыков. - Окончил Самарский университет с красным дипломом.

- Хорошо, что местный, - удовлетворенно кивнул Вадим Петрович. - Есть маленькая проблема. Нужно название. Но не просто название. Самое лучшее название для масла. Мы тут думали, думали... Нужны свежие силы.

- Я готов! - Цуцыков вскинул голову и посмотрел Вадиму Петровичу в глаза. - К какому сроку?

- Вчера, - сказал Вадим Петрович.

- И все-таки?

- Третью неделю бьемся. Завтра я улетаю. Сегодня к вечеру надо решить. Деньги - не вопрос. Дам сколько попросишь. Хоть сто евро, хоть триста, хоть пятьсот.

- Полторы тысячи... - пискнул Цуцыков и испуганно вжал голову в плечи.

- Сколько-о-о??! - Вадим Петрович медленно поднялся во весь свой рост и навис над столом. - За одно-единственное слово?!!

- Такая цена, - пробормотал Цуцыков.

- Одно слово!!!

- Разработка бренда!

- Одно слово!!!

- В Самаре три тысячи! В Москве пять! Наверно...

- Ты не в Москве!!! - рявкнул Вадим Петрович.

Заныла печень. Вадим Петрович устало опустился в кресло.

- Да какая разница? Дам и полторы, только придумай.

Цуцыков важно поправил очки. Вошла Эллочка и поставила перед ним дымящуюся чашку, а перед Вадимом Петровичем - бутылочку французской минералки и бокал. Вадим Петрович жадно опрокинул бутылочку в бокал.

- Читай, что у тебя готово?

Цуцыков элегантным жестом поднес к лицу руку с листком. Точно, голубой, - подумал Вадим Петрович.

- "Доярушка"!

Вадим Петрович с омерзением помотал головой:

- Вот только не надо этого совка! Этих всяких, блин, ударница - доярница - красная заря, без этого! Прошлый век! Масло новое, оху…тельное, для простых русских людей. Ферштейн?

- "Огонек"?

- Йо-о-оханный...

- "Василек"?

- Тупо! Так и я умею! Это обычное название, а мне надо самое лучшее! Чтоб человек прочел этикетку и остолбенел - вот оно, наконец! Мечта всей жизни! Не пройти мимо! Ферштейн?

- "Весна"?

Ну точно голубой, - подумал Вадим Петрович и начал пить минералку.

- "Ласточка"?

- Нагадила. Прямо в пачку.

- "Свежесть"?

- Зубная паста.

- "Луговое"?

Вадим Петрович поперхнулся и посмотрел на Цуцыкова.

- Да с какой радости "Луговое"?!

- По ассоциации. Коровы-то на лугу пасутся.

- Но на лугу навоз, а не масло? Ты был на лугу?

- "Солнышко".

- Думали уже. Понимаешь... Как тебя?

- Василий Цуцыков.

- Понимаешь, Василий, название должно быть сильное! Звучное! Могучее! Мощное!

- "Тайфун"?

- Тьфу.

- "Гольфстрим"?

- Да заткнись! Слушай: вот у нас было такое предложение - "Буттер". Буттер - по-немецки "масло". Обсудили - не подошло. Почему?

- Понятно почему. Получается масло масляное.

- Идиот! Просто нужно русское, мать твою! Русское! Ферштейн?

- "Лебедушка"?

Вадим Петрович вздохнул, стиснул зубы и перевел тяжелый взгляд на бокал. Бокал выдержал, не рассыпался.

- "Соловушка"?

Вадим Петрович демонстративно разглядывал толкающиеся пузырьки минералки. Сроду не было голубых в Щетиновке, думал он.

- "Пастушок"?

- Может, сразу "Петушок"? - перебил Вадим Петрович.

- Хорошая идея! - обрадовался Цуцыков.

- Пошел вон!

- Как? - растерялся Цуцыков.

- Пешком! Вон отсюда, гомик волосатый! Элла, проводи!!!



Дверь за Цуцыковым закрылась. Вошла Эллочка и унесла нетронутую чашку кофе. Вадим Петрович снова положил перед собой чистый лист. "Русское" - написал он на нем и задумался.

Зажужжал телефон.

- У аппарата, - сказал Вадим Петрович.

- Алло! Это как бы Скворцов, - раздалось в трубке. - Соловушка.

- Что-о-о?

- Как бы "Соловушка".

- Теперь и директор у меня петух, - вздохнул Вадим Петрович. - Что ж ты, дурень?

- Жена придумала как бы. А я вот что подумал, может, так и назвать, как фирму, - "Фольксбуттер"?

- Объясняю. Уже сейчас одному объяснял. Название нужно а - сильное, б - русское, г - необычное, е - оху…тельное. Ферштейн?

- Будем думать, Вадим Петрович. А стоки оказались как бы в порядке! Ничего не надо переделывать.

- Так хрена ли ты мне голову морочил?! - Вадим Петрович отбросил телефон и снова взял в руки маркер.

- Масло "Медведь", - заявил он после долгой паузы. - Это уже хорошо. Это не "Соловушка". А еще масло "Русская тройка"!

Он торопливо заскрипел маркером. Перечитал написанное - и бросил листок на пол.

- Старо и скучно! - объявил Вадим Петрович. - Новые идеи нужны. Элла! Элла!

В кабинет заглянула Эллочка.

- Элла, принеси книг, что ли, каких-нибудь. Газет. Самых любых! Идеи нужны!

Эллочка исчезла. Заверещал телефон.

- У аппарата, - сказал Вадим Петрович.

- Вадим Петрович! Это Цуцыков! Можно вам перезвонить куда-нибудь чтоб не через Германию?

- Нет!

- Хорошо! Я придумал русские названия!

- Говори.

- "Русская тройка"!

- Пфу ты...

- Это не все! - заторопился Цуцыков. - Есть еще лучше! То, что вам надо!

- Давай, не томи.

- "Королевское"! - объявил Цуцыков.

- Хм. "Королевское"?

- Мне тоже очень нравится! - оживился Цуцыков.

- "Королевское" - вот это уже разговор. Неплохо, неплохо. Очень даже неплохо. Хм... А что? Масло "Королевское"! Нет, не пойдет.

- Почему? - огорчился Цуцыков.

- Платформа "Короли" в тридцати километрах. Подумают, что оттуда масло. А масло наше, щетиновское.

- Может, так и назовем: "Щетиновское"?

- Неаппетитно.

- "Наше масло"?

- Глупо.

- Масло "Новое"?

- Неоригинально. Масло новое, а название старое. Что там у тебя еще?

- "Царь-масло".

- Это как это?

- Ну, есть царь-колокол, царь-пушка, а у нас будет царь-масло!

- "Царь-масло"? А ты о бабах думал? Как будут наши бабы в магазине спрашивать? Дайте пачку "царямасла"? Ты о бабах вообще когда-нибудь думаешь?

- Масло "Зверь". Вариант: "Зверь-масло".

- Невразумительно. Еще?

- Ну, в общем, пока все. Ничего не подходит?

- Продолжай думать. У тебя уже получается. Чтобы к вечеру...

- Вот! "Царское"! - перебил Цуцыков. - Раз "Королевское" не подходит. Дайте мне, пожалуйста, пачку "Царского масла"! А?

- Брось, - поморщился Вадим Петрович. - Оборудования на четыре миллиона евро! У царя столько не было. Не надо царей-королей! Не надо совка! Не надо показухи, "Березка", "Медведь", "Русское поле". Не на экспорт делаем! Пока. Для себя, для своих. Наше, новое, оху…тельное масло! Нужно яркое, неожиданное название! Ферштейн? Включи фантазию! Хватай самые безумные идеи, не стесняйся! И больше думай о бабах!

Вадим Петрович отложил мобильник и шумно вздохнул. В кабинет аккуратно вошла Эллочка. Она несла поднос, на котором высилась груда книг и газета. Вот молодец девка, подумал Вадим Петрович, умница, даром что Мисс Самара. Масло "Элла"? Маслоэлла. Дайте пачку маслаэ-э-э... Блевать. Вадим Петрович осмотрел стопку. Сверху слоями были накиданы одинаковые пестрые томики в тонких обложках. Вадим Петрович развернул пирамиду корешками к себе. Алексей Алексеев: "Приключения Пещеристого", "Дело Пещеристого", "Пещеристый наносит удар", "Вход для Пещеристого", "Выход для Пещеристого", "Пещеристый возвращается", "Гильотина для Пещеристого", "Опознание тела Пещеристого".

Вадим Петрович яростно смахнул томики на пол и вытянул наугад книгу в солидном черном переплете. Приоткрыл и засунул палец между страниц. Затем распахнул и поглядел куда попал. "ПОЛИПЪ - древнiе называли такъ каракатицу или спрута". Вадим Петрович глянул на обложку. Так и есть, словарь Даля, третий том. Потянулся за газетой. Районная многотиражка. "Новости города - у приезжего задержаны наркотики". "Сетка-рабица оптом и в розницу". "Чудеса "Зеленой аптеки", или как мы помирились с простатой".

- Йо-о-ханный... - крякнул Вадим Петрович, отшвырнул "Щетиновскую звезду" и вновь распахнул томик Даля. - "ПОИЗРЕБЯЧИЛСЯ - старикъ, ужь и не помнитъ ничего".

Остро заныла печень. Вадим Петрович смахнул на пол все, что было на столе. Глухо брякнул поднос. Рассыпчато прозвенел бокал. Да черт бы вас всех, подумал Вадим Петрович и стукнул кулаком.

- Элла! Маленькую!

В кабинет заглянула испуганная Эллочка.

- Вадим Петрович, но вам же...

- Делай что я сказал!

- Вадим Петрович... - В голосе Эллочки были слезы.

- Неси! - рявкнул Вадим Петрович.

Через минуту перед ним стояла стопка водки и бутерброд с сыром. Вадим Петрович опрокинул стопку и удовлетворенно зажмурился. Заверещал мобильник.

- У аппарата.

- Это Цуцыков! - выпалила трубка. - У нас все готово. Отличное название!

- Ну?

- Масло "Афродита"!

- Кто такая?

- Древняя богиня. До Христа жила.

- Не надо древнюю, масло новое, свежее.

- Ну, она симпатяга такая, голая, фигуристая... - Цуцыков был обескуражен.

- А масло при чем?

- Согласен. Есть еще варианты! "Аннушка". "Маруся". "Женечка". "Сашенька".

- Вот педик, - поморщился Вадим Петрович. - Ну сколько раз повторять? Четыре миллиона евро! Небывалое, оху…тельное масло! Еще есть варианты?

- Ну... Масло "Носорог".

- Не понял?

- "Носорог". Почему-то вдруг. Ну, это уже так... Напоследок уже, устали, наверно.

- А я при чем?!

- Сами ж говорили: не стесняйся, хватай безумные идеи...

- Безумные! А не дебильные! Разница есть?!

- Извините. Больше не повторится.

- Это все?

- Нет, еще есть. "Маслоежка".

- Масло "Маслоежка"?

- Вариант: масло "Гладкая жизнь".

Вадим Петрович вздохнул и покрутил пустую стопку.

- Вы там совсем уже устали, или ты трахнутый на всю голову?

- Ну, есть конфеты "Сладкая жизнь", ну а тут мы подумали, что масло... Ну, в общем, пока все. Вариантов нет. Ничего не подходит?

- Приезжай в офис, - сказал Вадим Петрович. - Будет мозговой штурм.

Вадим Петрович отложил трубку и покатал стопку по столу.

- Элла! Вызови всех в офис. Скворцова. С женой! И этого, чернявого... И... - Стопка выскользнула из-под руки, упала на пол и кратко щелкнула. - Да черт с ними со всеми!!! Никого не зови!!! Бутылку водки и пожрать!! Курицу!! Свинину!!! Сало!! С перцем!! В кабак! Гори оно все...

* * *

- Вася-йо, ты меня уважаешь-на? - спрашивал Вадим Петрович, наклоняясь через дощатый столик к самому лицу Цуцыкова, чтобы перекричать оркестр.

- Ув-важаю, Вам-Прович. - отвечал грустнеющий Цуцыков.

- Тридцать лет назад все пацаны Щетиновки знали, кто такой Вадик Сметана! Понял-на? Уважали!

- Угу... - кивал Цуцыков, - А может, и назвать "Фольксбуттер"?

- Да погоди, Вася-йо, - морщился Вадим Петрович и тряс его за плечо. - Все знали Вадика Сметану! И в Королях знали! Боялись! И в Самаре слышали-на!

- Угу... - кивал Цуцыков. - А может, переоборудовать цеха на сметану?

- Мать! - стучал кулаком Вадим Петрович. - Вася, пойми! А потом - перестройка! В Москве знали меня! По всей стране знали, суки, кто такой Сметана!!! Сметане все можно! Я любые проблемы решал! Вот только название придумать не могу. Знал бы, что такое будет, - ни на хрен бы не покупал оборудование за четыре миллиона на этой дранной распродаже!

- Угу... - кивал Цуцыков.

- А вот голубых в Щетиновке сроду не было, - вдруг вспомнил Вадим Петрович с огорчением, - Ты чего в петухи пошел, Вася?

- Сам ты петух!!! - взвизгнул Цуцыков.

- Ответишь за базар? - сразу насупился Вадим Петрович.

- Да я женат с семнадцати! У меня трое по лавкам! Попробуй их прокормить этими драными визитками и рекламками! Фирма крошечная! Я и Светка! Доходы - во! - Цуцыков сжал кукиш.

- А че волосы не стрижешь? - опешил Вадим Петрович.

- Мля-я-я-я-я!!! - вскинулся Цуцыков.

- Тихо-тихо! - Вадим Петрович миролюбиво помахал желтой пятерней и налил еще по стопке. - Хорошо, что не петух. Уважаю. Придумай мне слово, Вася. Пять тысяч дам!

- Не знаю-ю-ю я-я... - Цуцыков мотал головой, и Вадиму Петровичу казалось, что он вот-вот заплачет.

Они чокнулись и выпили.

- Вася, все просто. Масло оху…тельное. Нужно, чтобы человек почувствовал это всей душой! - Вадим Петрович постучал ладонью по печени. - Ферштейн?

- Оху…тельное масло, - неожиданно трезвым голосом сказал Цуцыков.

- Не понял?

- Оху…тельное масло. Чего думать-то!

- Так нельзя! - испугался Вадим Петрович.

- Иначе никак.

- Так нельзя! - повторил Вадим Петрович.

Цуцыков скорчил неожиданно дикую рожу:

- Сметане все можно, Сметане все можно! - передразнил он, но Вадим Петрович смотрел сквозь него, вдаль.

- Оху…тельное масло. - Он налил стопку до краев и опрокинул в рот. - Ну, Васька! Ну, гений! Профессионал! Че ж ты раньше-то молчал, сука?

- Дизайн я сделаю, - сказал Цуцыков. - Тут уже не надо выпендриваться, белая пачка - черные буквы.

Словно железная рука схватила печень и сжала, начала крутить внутри живота, как выкручивают из грибницы боровик. Подкатило к горлу. Зал кабака закружился и улетел, со всех сторон навалилась желтоватая темнота.

- Вадим Петрович!!! - закричал Цуцыков.

* * *

В белых коридорах госпиталя Хольденштрау Вадим Петрович впервые почувствовал себя безнадежным стариком. За год - три операции. Лазерная терапия, горы таблеток на тумбочке... Иногда жена пересказывала ему новости из России. Небывалая популярность у населения, золотая медаль на фестивале российских продуктов. Налажены поставки в Москву. Выстроен новый корпус. Скворцов стал почетным членом Лондонского клуба. Госдума продолжает обсуждать поправку к законопроекту о цензуре названий, но мнения снова разделились. "Фольксбуттер" подает в суд на щетиновскую "Велину", выпустившую пакеты быстрого приготовления "Нех…вый супчик", но суд не признает плагиата. В Самаре выходит первый номер журнала "М…ые ведомости". В Москве открывается центр туризма "Ох…льный сервис". В Англии начат выпуск репеллента от комаров "Факофф". Вадима Петровича все это давно не волновало. И когда доктор Вильдер сказал, что надежды нет, Вадим Петрович не почувствовал никаких эмоций. А когда доктор Вильдер предложил заморозиться в жидком азоте, пока врачи не научатся лечить цирроз, Вадим Петрович лишь вяло кивнул.



Очнулся он в большом светлом зале, лежа в кресле странной конструкции. Сознание будто разом включили. Вадим Петрович посмотрел на себя и увидел, что одет в нелепый костюм салатового цвета. Раздались аплодисменты. Вадим Петрович вздрогнул и увидел прямо перед собой шеренгу солидных людей, одетых в обтягивающие деловые костюмы. Со всех сторон поблескивали объективы камер. Наконец один из присутствующих важно шагнул вперед, вытянул ладонь и произнес:

- Позвольте зачитать, … , не…нно торжественную ноту …ой вежливости от П…ого президента О…ого, … , Со…за Мировых Государств! Мы ох…нно рады, … , приветствовать до…ое возвращение, … , к на…ой жизни первого человека, про…шего в жидком азоте семьдесят пять нех…х лет! Да здравствует наша ох…ая медицина! За…сь, б…ь!

И шеренга зааплодировала.


22 февраля 2002, Москва-Роскон(Nokia9110)-Москва
я остановился на цензурированной версии - ей богу, друзья, она лучше
редактура (пунктуация) АСТ